Легенда о Пустошке - Алексей Доброхотов

* * *

Когда дед со Стасом прибежали к месту пожара, вся деревня находилась уже там. Горел дом Марьи Петровны. Мощные языки пламени вырывались из окон и распахнутой двери. Жар стоял такой, что подойти к дому ближе, чем на десять метров не представлялось возможным. Бабы дружно таскали ведрами из реки воду и плескали на заднюю бревенчатую стену, еще не объятую пламенем. Только толку от этого было мало. Все одно, что костер гасить каплей. Хорошо еще, дом знахарки стоял на берегу, в низине, окруженный с трех сторон огородами. Ветра почти не ощущалось. Погода стояла пасмурная, облачная. Высокие сосны близко не росли. Перекинуться на лес огонь сразу не мог.

– Марья, Марья где? Марью не видел? – встретила мужа вопросом взволнованная Вера Сергеевна.

Дед отрицательно покачал головой.

– Марьи нигде нет. Представляешь? – выпалила она и тут же дала указание, – Деревья рубите. Что встал, черт лохматый! Топор у калитки лежит. Я его там бросила.

Старик и так знал, что следует делать. Спорить не стал.

– Марью не видел? – налетела на него Тоська.

– Нет, – сухо ответил он.

– Горе то такое, – взмахнула она ведрами, – А это кто? – указала на Стаса и, не дождавшись ответа, выдала, – Кур спасать надо. В сарае они. Вы уже мокрые? А я для вас несла. Бегите скорее. Сгорят все, – и ринулась плескать воду на стену.

– Вот и подсушимся, – произнес Афанасий, – Итить твою макушку. Эка!

Стасу слегка стало не по себе. Его пробирал мелкий озноб. Речная вода выдавливалась из промокшей насквозь одежды. Кидаться в огонь ради каких-то кур не возбудило в нем ни малейшего желания.

– Не боись, итить твою макушку, – хлопнул его по плечу старик, – Два раза на дню не помрешь. Одному всех сразу не вынесть.

Прикрыв мокрыми рукавами лицо, он первым вбежал в горящий сарай. Стас произвел робкую попытку последовать его примеру, но тут же был отброшен назад весьма сильным жаром.

– Куда? Куда, черт лохматый! – закричала энергичная женщина в красной куртке, что дала указание рубить сосны, – Назад!

– Зачем он туда? – поинтересовалась у Стаса тяжело переводящая дух маленькая сухая старушка с толстыми линзами очков на лице.

– Кур спасает, – сухо пояснил он.

– Каких кур? – возмущенно воскликнула подбежавшая к ним женщина в красной куртке, – Нет там никаких кур. Все куры давно по лесу разбежались. И коза с ними.

– Я думала, куры в сарае, – произнесла толстая нелепо одетая баба, определившая их к этому делу.

– Дура, ты, Тоська, – набросилась на нее женщина в красной куртке, едва не прибив на месте пустым ведром, – Совсем дура! Последнего мужика сгубить хочешь! Нет там никаких кур! – бросила ведра на землю, подбежала к сараю и крикнула в самое пекло, – Афаня! Афоня! Нет там кур! Выходи!

Но из сарая никто не вышел. Только жаркое пламя вырвалось из самой глубины и лизнуло острым языком серое небо.

– Сгубили, сгубили мужа, гадины, – истошно завопила баба, падая на землю.

«Что же это я, как сволочь стою, выручать мужика надо», – подумал Стас, прикрыл, как дед, глаза рукавами, вздохнул поглубже и нырнул в огненное жерло.

Старик лежал на земле, в двух шагах от горящего дверного проема. Жар внутри стоял такой, что от мокрой одежды сразу повалил густой пар. Вокруг все застелило едким дымом.

Обхватив деда поперек груди, Стал приподнял его, но тут же бросил. Тяжелый старик оказался. Взялся за кисти рук, закинул тело на спину и ринулся вместе с ним наружу изо всех сил, только волосы на голове задымились. Вырвался на чистый воздух, сбросил деда под ноги женщины в красной куртке и вздохнул полной грудью.

– Афонечка, ты живой? – склонилась она над ним.

Старик открыл глаза, кашлянул.

– Вот, черт лохматый, – стукнула баба деда кулаком по груди, – На кой черт ты туда полез? Жить надоело? Чертяка лохматый!

Афанасий сел, откашлялся, потер ладонью ушибленный лоб, посмотрел на горящий сарай, перевел взгляд со Стаса на Тоську и молвил:

– Кур не нашел. Не успел. Башкой, итить твою макушку, о притолоку звезданулся. С разбегу. Дымно. Не видно ни черта. Итить твою макушку. Сгорели, поди, все.

– Нет там никаких кур. И не было. Вышли они давно. Черт лохматый, – обняла его за шею баба в красной куртке.

– Вот как? Зря, значит, ходил, итить твою макушку.

– Ангелов, Никитич, видел или как? – шутливо поинтересовался спаситель.

– Ни черта не видел. Одни искры из глаз, – усмехнулся старик и снова потер шишку на лбу, – Однако, сильно горит. Руби, парень, сосны. Все. Вдоль ограды.

– Зачем? – спросил Стас.

– Лес полыхнет. Все сгорим, – быстро вскочил на ноги Афанасий, – Где, ты говоришь, топор бросила?

* * *

Мелкий дождик начал слегка накрапывать, мягко остужая разгоряченные лица добровольных пожарных. Женщины снова схватились за ведра, стали речную воду на огонь плескать. Стас старательно принялся валить молодые сосны. Афанасий немного отдышавшись, навалился на старый забор.

Полдня деревня с пожаром боролась. Бабы все руки ведрами оттянули. Стас на ладонях кровавые пузыри топором взбил. Втянулся в общую заваруху, увлекся спасением леса так, что и забыл, что сам недавно хотел дом поджечь. На совесть трудился. Мокрая одежда на нем совсем высохла.

Конец ознакомительного фрагмента.